Вчера ездили к бабушке. По формальному и кровному родству — к бабушке мужа. Но сразу с первых встреч с ней, всякая формальность перестала существовать. Екатерина Николаевна очень тёплый и солнечный человек, несмотря на то, что судьба, как водилось у того поколения, была нелёгкой. Только сегодня я вдруг осознала, почему мне с ней так легко и просто, спокойно и уютно… От неё исходят те же волны безграничной, безусловной любви, нежности, что исходили от моего родного деда. И глаза очень похожи — светлые, серо-голубые, с озорным огоньком, который потухает только тогда, когда мы пристаём с расспросами о военном и послевоенном времени. Тогда приходят грустные воспоминания, бабушка начинает нам рассказывать о военном детстве, о своём свёкре, прошедшем войну и работавшем на нашей Дороге жизни, рассказывает о своём муже-разведчике и у неё блестят слёзы в глазах и срывается голос, но она всё равно делится с нами своими воспоминаниями.. Мы всегда умолкаем на несколько минут, остро ощущая всё пережитое ею, с одной стороны, чувствуя себя очень неловко за то, что разбередили раны, с другой — понимая, что никак нельзя это не спросить, этого не узнать, не поместить в свои сердца и память… Потом, когда бури и волнения внутри нас немножко поулягутся, когда мы с воспоминаний перейдём на какие-то текущие дела, обсудим насущное, жизненное, планы на ремонт на бабушкиной кухне, например, мы обязательно идём пить чай с чем-нибудь вкусным, смотреть в мирное небо в окошко кухни на 8м этаже и радоваться настоящему дню и тому, что мы есть друг у друга.
Пригревшись на солнышке бабушкиной любви, мы оттягиваем расставание, и, наконец, распрощавшись, наобнимавшись, едем домой в приятном светлом и лёгком молчании, как бы побаиваясь, что чудесное и волшебное послевкусие гостевания у бабушки от нашей болтовни исчезнет быстрее. Мы тихонько разговариваем, стараясь не спугнуть то светлое и удивительное, что каждый раз обновляется внутри нас от таких встреч и улыбаемся, улыбаемся, улыбаемся, чувствуя себя счастливыми.