Продолжаю тему про проявиться…
С детства я очень люблю читать и писать. Спасибо дедушке и родителям за привитую любовь к книгам и чтению. Сейчас я очень стараюсь передать эту любовь детям, и вроде как получается неплохо — изрядная часть семейного бюджета уходит на книги, и дети всегда с нетерпением ждут новых книг в домашнюю библиотеку и нашего вечернего ритуала – чтения перед сном. Впрочем, на мою собственную библиотеку средств тоже уходит прилично, поскольку бумажные книги это всегда мой приоритет перед электронными. Хотя и электронные читаю – конечно, электронную книжку с закачанными ста книжками носить с собой очень удобно – и можно использовать даже чуточку внезапно появившегося времени на чтение.
Но есть у меня и вторая любовь – складывать буковки и слова в тексты. И иногда случается попасть в творческий поток и выловить из него немного стихов. Раньше получалось чаще, после рождения детей – реже. Зато сказок стала сочинять много детям по вечерам, только что не записываю их, бегущей строкой в мозгу “да кому это нужно в наш век всеобщего графоманства и писательства”.
Когда пишу, я прямо очень ярко ощущаю эту магию, это соприкосновение с чудом, сопричастность к чему-то удивительному и уникальному. И мне очень это ощущение нравится, такое очень моё ощущение, оно окрыляет, вдохновляет, пробуждает внутри созидательные силы. Те, кому хоть раз случалось находиться в подобном творческом потоке, наверняка, поймут, о каких ощущениях и эмоциях я говорю. Творческие потоки разнообразны – словесные, музыкальные, танцевальные, рисовальные, инженерные, и ещё всякие-разные. Я уверена, что хоть раз в жизни каждый человек в таком потоке побывал. Но тот поток, что делает немного счастливей меня – он словесный.
К сожалению, после моих 30 меня очень часто стали настигать мысли: “Да кому это, кроме меня нужно”, “Да и без меня пищущих хватает”, “Зачем мне писать, если есть люди куда более талантливые, чем я”, “В наш век интернета и электронных текстов словесное творчество обесценилось”, “Да и нет у меня никаких особенных талантов и способностей”, “Этим талантом на жизнь не заработаешь”. Я увязла в бесконечном оценивании себя, сравнивании себя с другими, попытками перевести неизмеримое созидательное во что-то осязаемое материальное и практичное. Я увязла в своих страхах, а если быть точнее, не в своих (но об этом в другой раз) – “Мой текст рассмотрят под лупой, меня рассмотрят под лупой, меня проанилизируют, меня раскритикуют, над моими текстами посмеются, их обесценят, мне будет больно и неприятно”. Мне и хотелось проявиться в мир через своё творчество, и было страшно. И чаще страх оказывался сильнее, чем порыв отдать миру кусочек себя творческой. И сейчас тоже очень страшно. И сейчас продолжает казаться – засмеют, не поймут, не услышат, обесценят, плюнут в душу, «на бабочку поэтиного сердца… в калошах и без калош»…
Но всё чаще и чаще в голове звучит предисловие из любимейшего “Ремесла” Сергея Довлатова, и я с иронией примеряю его на себя. С тревожным чувством сажусь я за ноутбук. Кого интересуют рассуждения нелитературного обывателя? Если уж жизнь Довлатова была лишена внешнего трагизма, то моя и подавно. Я тоже здорова, у меня есть любящая родня, теперь уже два кота (чего ж одного-то не хватало, что за излишество), две лапочки-дочки, внешне вполне себе благополучная и сытенькая жизнь. С работой, которая обеспечит нормальное биологическое существование, при определённом усердии проблем тоже быть не должно.
Но… и у меня это чёртово чувство жизненной непригодности, нереализованности, тоски по невидимым мирам.
И я тоже хочу с этим разобраться. И чего уж тут писать своё, когда есть готовое довлатовское – “Постоянно думаю об этом. Мечтаю и надеюсь вызвать призрак счастья. Мне жаль, что прозвучало это слово. Ведь представления, которые оно рождает, безграничны до нуля.” Нет, я не могу сказать про себя, что я несчастна, совсем нет. Но мне хочется чего-то большего, трудно объяснимого словесно, и не имеющего какой-то определённой осязаемости. Это когда тебе внутри самого себя чего-то не хватает, каких-то кусочков личностного паззла, а когда ты найдёшь, вставишь, и они щёлкнут, понятным тебе звуком — ты поймёшь, что стал чуточку счастливее, или не чуточку, а существенно счастливее. Или что-то иное почувствуешь — тут такое дело, личное.
Нет, я не возомнила себя непризнанным гением. И у меня даже нет цели стать какой-то значимой литературной фигурой. И больше я себя ощущаю благодарным и счастливым читателем – сколько прекрасных книг прочитано и сколько ещё не прочитано, и предвкушается. Иногда я себя иронично называю графоманом и автором для очень узенького круга. Я стоически игнорирую тот факт, что моё стихотворение “Мужчина и Женщина”, например, процитировано в рунете даже не сотни, а тысячи раз, с указанием авторства, и без, и на него даже снят клип без моего на то разрешения. Да даже для рэпа его взяли. Я прячу глаза, когда кто-то из знакомых говорит мне, что я умею хорошо писать, и иду прятаться в шкаф, если кто-то показал на меня пальцем как на автора стихов или текстов.
Я не писала романов, повестей и крупных форм. Я не оканчивала литературных институтов. Я опасаюсь пробовать себя в коротких формах вроде рассказов, и всячески саботирую ведение своих блогов, я забросила написание рецензий на книги, фильмы и перестала делиться значимыми для себя впечатлениями. И на очной ставке с самой собой я поняла, почему так — так, чтобы, не дай бог, не получить разнообразных по содержанию отзывов, эмоций и иных мнений, ранящих замечаний. Хотя ведь мне всегда есть что сказать, есть что написать, и часто отчаянно хочется выдать что-нибудь во внешний мир. Но. Страшно. Страшно проявиться. Страшно получить реакции. Любые. И я безопасно ни хрена не делаю. В смысле творчества, которое мне нравится. Я делаю девятьсот девяносто девятую фотку котов, засылаю их в безопасные чатики и получаю безопасные ми-ми-ми. А хочу я чего-то другого. Хочу, как Довлатов. Знать, что я не гений, но созидать. И как Слава Сэ. Писать, потому что хочется и пишется. И как все другие, которые не гении, но творили из своих внутренних потребностей. Потому что мысли, слова и образы всё время скачут в голове и сердятся, что я их не выпускаю оттуда на волю. Потому что надоело себя корить и винить за несделанное, незаписанное, за утонувшее в страхах и в перфекционизме, который на самом деле ни фига не стремление к совершентву, а параноидальный страх быть несовершенной в чём-то. И да, я знаю, ничего совершенного нет, но это не мешает мне растить свою паранойю.
Вот так-то. Грустная правда про себя, ленивую жопу, саботажницу и трусиху.
Вот сегодня я не просаботировала желание написать. Я выбрала написать важное для себя. Хотя, как обычно — полно других дел, и можно привычно поставить свои тексты на последнее место — за немытыми полами, несваренным борщом, непрочитанным книгам, звонком подружке, кормлением котов, похода в озон за заказом и за тысячей других дел, которые услужливо выстраиватьс в длинный список при попытках саботажа. Я не знаю, смогу ли я и завтра, или послезавтра поступить также. Я пытаюсь сформировать намерение и вспомнить, что и творчеству нужна дисциплина. Но сегодня я немного довольна собой. И мне есть, куда расти. Но… вспомню ещё одного талантливого писателя и его «искусство маленьких шагов», и уберу на антресоли свою паранойю перфекциониста, и побуду довольна собой за небольшой шаг.