Как странно. Над облаками – голубое небо и яркое солнце. А внизу, на земле, десять минут тому назад нас нещадно поливал дождь, и серые тучи над головой давили своей свинцовой тяжестью. А теперь внизу лежат облака. Лежат залитой солнцем горной долиной и очень сильно напоминают заснеженные уголки июльского Алтая, и заснеженные пространства ноябрьской Сибири.
Как всё же многое в природе имеет зеркальные свойства. Вроде мы летим высоко над землёй, над самыми облаками, а рельеф их (облаков) так причудливо копирует рельеф земли. Вот виднеются облака очень похожие на горные цепи с их острыми вершинами, а в них лежат облака, так сильно напоминающие спокойную стальную гладь озёр. А через некоторое время показываются облака-леса: словно деревья, припорошенные снегом, бывают и тут, на этой высоте. Раз – и самолёт даёт резкий крен влево. В одно мгновение вся прекрасная иллюзия заснеженности уходит куда-то вниз, и в иллюминаторе остаётся только голубой кусочек неба. Два – и самолёт выравнивает положение – и прекрасная иллюзия снова возвращается.
Через два часа полёта самолёт идёт на снижение, и иллюзия окончательно исчезает в белой толще густых облаков, в которой теперь словно бы плывёт самолёт. Вспоминается фраза из детских сказок: «молочные реки, кисельные берега», а в плеере по окончании рассказов Чехова, как по заказу, начинает проигрываться любимая с детства песенка, и тоже на молочную тему – «33 коровы и стакан парного молока». И так светло и сказочно становится на душе. И я улыбаюсь, что очень удачно записала в дорогу музыку из любимого кинофильма. В небе особенно сильно ощущается то волшебство, на которое способны порой люди – и особенно хорошо оно ощущается, когда самолёт снова накреняется при повороте, и ты видишь в иллюминаторе только уходящее в небо крыло. И я думаю: «Чудны дела твои, Господи»… А в наушниках Павел Смеян и Татьяна Воронина так нежно и проникновенно поют про ветер перемен… Подходящая песня для путешественников.
Внизу уже виднеется чужая и ещё совсем незнакомая мне страна: кажущиеся игрушечными с высоты дороги и дома, озёра и водоёмы, как лужицы, и аккуратно вспаханные геометрические фигурки полей. Самолёт ощутимо снижается, сердце чуть ухает, а в иллюминаторе уже различимы автомобили-муравьишки, речка с ГЭС, хрупкие тросточки-вышки, светлые домики с одинаковыми черепичными крышами…
Почти мягкая посадка. Разноцветные хвосты самолётов у терминалов. Забыты неприятности с вылетом и задержкой рейса, забыт испуг, связанный с сообщением о пожаре в аэропорту Праги – Прага-таки не сгорела и принимает гостей. Всё забыто, и на глаза не замедлила навернуться сентиментальная слеза при мысли, что где-то там, уже внутри этого незнакомого города, меня ждут мои родные люди, прилетевшие на наше долгожданное свидание в Праге за день до меня.
— Здравствуй, Прага, — говорю я, и среди табличек в руках встречающих отыскиваю глазами единственную нужную мне …