В «Фильмофонде» в этом месяце по вторникам показывают фильмы Григория Козинцева. Григорий Козинцев считается одним из основателей ленинградской кинематографической школы, с него начинался питерский авангард, он был одним из основателей Театральной мастерской «Фабрика эксцентрического актёра», которая потом плавно трансформировалась в Киномастерскую «ФЭКС». Его учениками стали такие блестящие мастера кинематографа как Эльдар Рязанов, Алексей Герман, Станислав Ростоцкий, Илья Авербах, Вениамин Дорман, Василий Катанян, Леонид Квинихидзе, Игорь Масленников, Александр Орлов, Александр Стефанович, Соломон Шустер, драматург Юрий Клепиков и, полагаю, многие другие, кто не обучался на курсах Козинцева во ВГИКЕ или на «Ленфильме», однако же, имел счастье работать с ним над его фильмами.
Вчера в «Фильмофонде» показывали «Юность Максима». Фильм 1934 года, часть трилогии о Максиме, один из первых примеров идеологического кино, один из первых соц. заказов. Хотя, мне лично, например фильм не показался излишне идеологическим, как многие фильмы советского периода. Напротив, для меня это был взгляд режиссёра на некоторый отрезок истории страны, взгляд довольно объективный, честный, не утяжелённый излишним пафосом. Кстати, «честный» — слово ключевое для Григория Козинцева. Он часто подчёркивал, что совесть и честность в искусстве для него самое главное. Был даже такой эпизод в его биографии, когда ему настоятельно рекомендовали вырезать из своих фильмов кадры, связанные со Сталиным. На это Козинцев ответил, что не будет этого делать, ибо ему не стыдно за свою работу, нет ни одного кадра, за который он мог бы упрекнуть себя с позиции честности. И он не стал ничего вырезать. Кадры те вырезали за него, конечно же, другие.
Но вернусь к «Юности Максима». Мне фильм был интересен с нескольких позиций. Конечно, с точки зрения развития кино. Помимо этого хотелось понять, как на те далёкие события (а в фильме речь шла о событиях 1910 года), смотрели люди, находившиеся к нему много ближе нас. И ещё было очень интересно посмотреть на небольшие панорамы родного города тех времён — в фильме речь идёт о заводах Нарвской заставы. Ну, и мастерство актёров, режиссёра и операторов, само собой — в самом центре внимания. Мастерство режиссёров, кстати, тут на высоте. Очень редко кому в советском кино удавалось без ущерба для конечного кинопродукта совместить искусство с некой долей идеологии… Козинцев и Трауберг это сделали виртуозно — если бы перед просмотром фильма нам специально не указали на то, что фильм вроде как имеет некую идеологическую составляющую, мы бы об этом даже и не догадались. Это значит, что режиссёр не пошёл против своей совести в пользу идеологии, и виртуозно прошёл по лезвию бритву.
Фильм, как я уже упомянула, ни разу не пафосный. Просто история из жизни рабочего человека в 1910 году. Возможно, такая же случилась с кем-то из наших прадедов. Особой идеологии я не приметила. История о том, как многие люди и Максим в том числе, пришли к тому, что жить, как прежде невозможно, а чтобы жить по-новому — нужно стоять на каком-то крепком фундаменте. История о человеке, который жил себе и жил, пока эпоха сама не втянула его в водоворот перемен. И уже будучи втянутым в этот водоворот, он начинает осознавать свою возможную роль в этой эпохе.
Фильм построили так, что он перекликается с традициями русского фольклора. Говорят, сами режиссёры придумали, что главный герой должен быть похож на героя русского фольклора, Иванушку или Петрушку, — весёлого, неунывающего, обаятельного хитреца и озорника. И в Максиме, если приглядеться, действительно, эти черты есть. Чувство юмора Максиму свойственно. Оно очень органично разряжает даже очень трагичные сцены — лишают повода к унынию.
Крупные планы. Мне нравятся крупные чёрно-белые планы. Открытые лица героев фильма — во весь экран. Кино уже не немое, но по-прежнему, пластика и мимика это то, на чём стоит актёрская игра. Выражения глаз, жесты, движения — это то, что при крупных планах должно быть безупречным, совершенным, чтобы в героев верилось. И ведь верится же.
И у знакомой с детства самой главной песни фильма тоже, оказывается, ест легенда. Борис Чирков, исполнитель роли Максима, рассказывал, что в процессе работе над фильмом режиссёры поняли, что лиричному, жизнелюбивому, оптимистичному герою непременно нужна песня. Песня, которая помогла бы ему жить, в которой выливалось бы его настроение, в которой задумывался бы он над своей судьбою. Поиски песни шли повсюду — расспрашивали знакомых и родственников, есть ли у них на примете такая песня, перечитывали сборники песенников и романсов, вспоминали какие-то народные песни. Даже гонялись за баянистами из пивных и ресторанов — вдруг у них что подходящее отыщется. Но все найденные песни не попадали в характер героя. И тогда на очередной репетиции Бориса Чиркова попросили просто что-нибудь спеть в одном эпизоде, чтобы просто посмотреть, как этот эпизод будет смотреться с песней. Он запел какую-то полузабытую песенку, слова которой даже и не помнил до конца — мелодия да обрывки фраз, которые напевал в детстве его отец. А песня оказалось такой:
Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой,
Крутится, вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть.
Где эта улица, где этот дом?
Где эта барышня, что я влюблён?
Вот эта улица, вот этот дом,
Вот эта барышня, что я влюблён…
Есть версия, что в оригинале песни вместо слова «шар» было слово «шарф», которое тоже весьма органично в текст этот встаёт…Но даже если это и было так, то после выхода фильма на большой экран, о шарфе навсегда позабыли…
В «Фильмофонде» всего пять фильмов Григория Козинцева. Из них в октябре покажут четыре, то есть уже три («Юность Максима» уже показали. На очереди — «Дон Кихот», «Гамлет» и «Король Лир»… Роскошный подарок истинным киноманам: фильмы Григория Козинцева на большом экране, с небольшой лекцией, и без всякой рекламы и поп-корнов.