Райнер Мария Рильке. Борис Пастернак. Марина Цветаева. Письма 1926 года

«Мир подлинной любви для Цветаевой — тот, в котором происходит слияние душ, а не тел. Этот облагорожённый духовный мир она создавала в своём творчестве и подчас — в своих письмах. Поэтому весь свой разговор с Рильке Цветаева пытается направить в «любовное» русло. Но эта любовь — особая. В своей поэзии, да и в жизни, Цветаева ставила своих героев (или самое себя) в такие ситуации, когда любящие разъединены и не могут сойтись. Идеальный (то есть далёкий, недосягаемый!) образ любимого человека для Цветаевой был дороже, чем близкий, реально осязаемый. «Когда вы любите человека, вам всегда хочется, чтобы он ушёл, чтобы о нём помечтать», — говорил ей Волошин в 1911 году».

Райнер Мария Рильке. Борис Пастернак. Марина Цветаева. Письма 1926 года

6 комментариев

Добавить комментарий для ВалерияОтменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

  1. Это чьи слова, они из предисловия?
    Мне кажется, ее мир был устроен так, что она очень естественно себя чувствовала в разреженном воздухе заоблачных высот (Ici haut), ей в высшей степени было свойственно стремление к слиянию душ и вообще внутренняя потребность, даже требование «высоты» — отношений, дружб, любовей, что совершенно не исключало и других стремлений (Поэма Горы). Письма ее к Пастернаку, Рильке — такие дистиллированные кристаллы, внутри которых страсть и пламя.. Письма Гронскому, Радзевичу, в которых ей не хочется, чтобы «ушел», нет, вполне ясно высказанное желание, чтобы наоборот -пришел, приехал.. И вообще в ее переписке и с мужчинами, и с женщинами — накал и страсть. Даже там, где вполне земные проблемы и просьбы — к Анне Тесковой.
    Вообще у меня двойственное отношение к публикации и чтению частных писем… но в случае Марины Цветаевой мне кажется, она сама воспринимала их как еще одну форму своего творческого самовыражения, не уничтожила много черновиков писем, не просила, чтобы «сжигали по прочтении». В них просто рассыпано так много кратких и емких формул (одна из моих любимых: Друг это действие, но могу и ошибаться, может и не из письма это), что читающий ее строчки и сам чуть восходит вверх, не всё же тешиться суетой и радоваться/страдать по поводу явно мелких или изживших себя отношений.
    …Да, зацепила меня эта цитата ))

  2. Sorry, мой безумный ноутбук с таким же безумным курсором (они меня не слушаются) запостил текст дважды. Как бы убрать дубль??

  3. Дубликат удалила (: Слова из предисловия, да. Письма её ко всем, действительно, форма творческого самовыражения. Накал страстей ничуть не меньше, чем в самых страстных её стихах. В предисловии же было написано:

    «…Всё вышесказанное свидетельствует о том, что письма Цветаевой — явление особого рода; к ним не приложимо традиционное наименование эпистолярной прозы. Общение с людьми, близкими ей по духу, приводило Цветаеву в творческое, почти экстатическое состояние. Она с головой бросалась в новую дружбу, целиком отдавалась ей, вкладывая в свои письма всю свойственную ей страстность, порывистость, неистовость. В своей переписке с Рильке, Пастернаком, Штейгером и другими людьми Цветаева была прежде всего художником и — творила. Она предельно, подчас разрушительно, поэтизировала свои отношения с людьми, которых, как правило, до этого не видела или видела лишь несколько раз. Каждому письму Цветаева придавала художественный облик, делала его произведением, где изливала «душу». Таковы все её письма к Рильке — особый и нетрадиционный жанр, который можно назвать эпистолярной лирикой. (Впрочем, и письма Рильке, как и письма Бориса Пастернака, также принадлежат высокому словесному искусству.)».

    И ещё вот это:

    «Непосредственным событием, побудившим нас подготовить к печати эту книгу, было открытие в январе 1977 года писем Цветаевой к Рильке, по истечении наложенного ею пятидесятилетнего запрета на огласку их содержания. Цветаева полагала, что эта переписка может и должна быть опубликована полностью не раньше, чем в установленное ею время: «Через пятьдесят лет, когда всё это пройдёт, совсем пройдёт, и тела истлеют, и чернила просветлеют, когда адресат давно уйдёт к отправителю (я — вот первое письмо, которое дойдёт!), когда письма Рильке станут просто письма Рильке — не мне — всем, когда я сама растворюсь во всём, и — о, это главное! — когда мне уже не нужны будут письма Рильке, раз у меня — весь Рильке. — Нельзя печатать без спросу. Без спросу, то есть — до сроку. Пока адресат здесь, а отправитель там, ответа быть не может. Его ответ на мой вопрос и будет срок. — Можно? — Пожалуйста. А будет это не раньше, чем — Богу ведомо».

    и

    «Намерения Цветаевой подтверждаются ее действиями. Уезжая в начале войны из Москвы навстречу своей трагической гибели, она выделила из своего архива пакет с письмами Рильке, его фотографиями и книгами с его дарственными надписями. В тот же пакет были вложены одиннадцать писем Бориса Пастернака.

    Перед самым отъездом из Москвы в августе 1941 года Цветаева пришла в Гослитиздат, где в редакции литературы народов СССР она получала переводную работу (подчас единственный для неё источник заработков), и передала этот пакет заведующей редакцией А. П. Рябининой. Нам представляется, что Цветаевой в этом случае руководило чувство высокой ответственности за судьбу бумаг. Копии писем Рильке, аккуратно ею переписанные, остались в её основном архиве, а автографы заслуживали в её глазах особо надежного места хранения. А. П. Рябинина была в глазах Цветаевой тем человеком, который способен свято выполнить её волю. И Цветаева не обманулась в своих ожиданиях. Рябинина бережно хранила вверенные ей бумаги и после долгих лет передала их наследникам Пастернака и сказала, что делает это для того, чтобы эти замечательные письма увидели свет. Пакет надписан рукою Цветаевой: «Р.-М. Рильке и Борис Пастернак (Gilles, 1926)».»

  4. В письмах к Анне Тесковой, по крайней мере в той книге, что есть у меня всё самое частное трепетно изъято. Осталось только то самое, что может быть доступно постороннему взгляду. Я редко погружаюсь в личную переписку, но вот письма Ван Гога и Цветаевой, пожалуй, исключение… Это не письма. Это бесценное наследие.

  5. Я этого не знала, что она сама задолго, прозорливо и не побоюсь этого слова, прагматично, предопредилила судьбу этих писем. Мне довелось ведь читать их очень давно, в самиздатовском исполнении, на тонкой бумаге с зеленым обрезом, в книжечках с твёрдыми обложками из благородно серого цвета коленкора, без названий, и конечно без предисловий. Такие книжки просто обжигали душу и руки )).

  6. (: Дух времени эти самиздатовские книжечки.
    У Цветаевой способность видеть и предощущать была гениальной (: